Хмель и Клондайк - Страница 18

Автобус тормознул у остановки с надписью «Торговый пятачок», который больше напоминал Рижский рынок начала девяностых, перенесенный на грязный истоптанный снег. Но лица у людей были… обычные. Ни вселенской тоски на них, ни какой иной убогости. Живут все же, просто живут.

Город же, похоже, и вправду был обнесен стеной. Стена вовсе не создавала ощущения того, что перед тобой шедевр фортификации. Стену слепили «из того, что было» – бетонные блоки, сваи, кирпичи, и все это втискивалось между многоэтажными домами, в которых закладывались все тем же разношерстным кирпичом оконные проемы. Так строят в спешке, явно чего-то сильно опасаясь. По верху стены шли витки «егозы», на верхотуре сторожевой вышки, добротной, бетонной, виднелся крупнокалиберный пулемет и головы двух караульных.

Ворота же были высокими, железными, крашенными в уставной зеленый цвет, и сейчас были открыты настежь, въезд в город перегораживался лишь шлагбаумом, возле которого тоже перетаптывались на снегу двое в теплом камуфляже, вооруженные автоматами.

– Комендачи, – пояснил Платон. – Теперь ждем очереди. Точнее, ты жди, а я сейчас вернусь.

И с этими словами он выбрался из машины, запустив в кабину волну морозного воздуха. Я видел, как Платон пробежал мимо очереди машин и исчез за дверью КПП. Мы успели продвинуться практически до самого шлагбаума, когда он выскочил обратно, явно чем-то довольный.

– Нашел нужного человека, все нормально будет, – известил он меня, забираясь обратно в кабину.

Когда дошла очередь до нас, меня ждал следующий сюрприз. Снаружи КПП презентабельностью не блистал, но внутри я увидел нечто совсем необычное – часть помещения отделена стойкой с бронестеклом, за ним двое вояк в «дубке» и какой-то мужик в свитере, самым натуральным образом глядящий в хрустальный шар: вот-вот судьбу предсказывать начнет. Я даже хотел это как-то прокомментировать, но Платон толкнул меня в спину и сказал, что нас ждут, торопись, мол.

Затем была еще комната, окончательно добившая меня пентаграмма на полу, выложенная металлической лентой. Из стен торчали какие-то латунные штыри и трубки, по проему шел толстый кабель, и в этой комнате мы бесцельно протоптались пару минут, после чего нас пропустили дальше.

Дальше – это в очередную комнату, больше похожую на зал ожидания маленького автовокзала, где нам навстречу поднялся со скамейки человек в форме – высокий, плечистый, в небольших очках в золотистой оправе, который с ходу протянул лопатообразную ладонь и представился гулким, рыкающим голосом:

– Атаманов.

– Да знаю я, – шагнул я навстречу. – Ты как здесь оказался?

Атаманов как на стену наткнулся. Потом развел руками и сказал:

– Вот уж кого тут, честно, не ожидал видеть. Ты здесь как?

Если мир тесен, то как это расценивать, когда уже и мир-то не наш?

– Затащили. – Я показал на Платона, с недоумением слушавшего наш диалог. – А ты?

– Лучше и не спрашивай, – усмехнулся он. – Но ты проходи, проходи.

Большими друзьями мы с Петей Атамановым не были, но служили вместе, причем довольно долго. Я, правда, больше по штабной линии рос, а Петя по строевой, но это не суть важно. Вместе были в командировках, вместе росли, потом наши пути разошлись. Атаманов продолжил службу, его куда-то на север перевели, а я уволился из рядов, так сказать, занявшись своими делами. И с тех пор наши пути не пересекались до того дня.

Хотя опять же друзьями мы и не были раньше, но и недругами тоже, скорее приятелями, так что моему появлению Петя обрадовался совершенно искренне. И так же искренне обрадовал меня тем, что служил уже заместителем коменданта Форта, то есть не последним человеком, так что с приемом особо ценного товара на хранение помог, разместив его на своем складе РАВ и передав некоей прапорщице-блондинке, неожиданно миловидной, отчего я сразу заподозрил, что там имеется особая степень доверия.

Более того, в тот день Петя зазвал меня в гости, пообещав на следующий день привезти куда скажут. Мы пили с ним водку всю ночь в его холостяцкой квартире, не жалея здоровья, я слушал истории, не веря ни в одну из них до конца, а на следующий день фырчащая зеленая «буханка» с надписью «Комендатура» на борту привезла меня к кирпичной пятиэтажке, где проживал чародей Саня, любезно согласившийся предоставить мне одну комнату своей двушки до обустройства. Это его Платон подговорил, причем совершенно умышленно.

Саня жил неподалеку от КПП, в микрорайоне, именуемом почему-то «Техас», откуда он меня проводил до стоянки на въезде и откуда мы уехали на моем «шеви». Машина была в сохранности, разве что завелась с усилием – на улице было под тридцать.

– Это поправим, я тебе подогреватель сделаю, – сказал он.

– Сань, – спросил, помню, я, – а что ты еще можешь сделать?

– А что нужно? – удивился он вопросу.

– Ну… – задумался я. – Например… вот можешь сделать так, чтобы у ружья ложе было все время теплое? Чтобы на таком морозе руки на нем не дубели и варежки в три слоя не требовались?

– Могу, – пожал он плечами. – А кому это надо?

– Мне надо. Тебе надо. Нам надо, – сказал я с полной убежденностью в голосе, после чего спросил уже вкрадчиво: – Расскажи, что еще можешь?

– Да все могу, ты скажи, чего нужно, – как бы даже чуть возмутился Саня.

– Я пока сам не знаю до конца, – признался я честно. – Но если сядем за бутылкой, то истину мы найдем обязательно. Я гарантирую это, копирайт.