Хмель и Клондайк - Страница 66

– Мил, у него всегда все так сложно? – Хмель повернулся к моей спутнице.

– Слав, ты его дольше, чем я, знаешь, – засмеялась она.

– Когда можно сделать? – Хмель повернулся ко мне с решительным выражением лица. – И Ивана в резерв можно? Мне без него никак, сутки дежурства не потяну, напарник нужен.

– Всех можно, хоть и намекнули, чтобы отбирать людей своих и по рекомендациям. Но вы свои и с рекомендациями.

– Завтра они работают?

– Завтра воскресенье. – Хотя сегодня суббота, тоже выходной, а они работали. К слову. – А вообще можно попробовать, может, они и без выходных.

– Скидку дашь? На кассовый разрыв и…

– …Из человеколюбия?

– Хоть бы и так, – усмехнулся Хмель.

– Ну раз кассовый разрыв, то могу отсрочку дать. Или тебе лучше скидку?

– А на сколько отсрочку?

– Слав, да на сколько угодно, а то ты меня от пива отрежешь.

Хмель опять повернулся к Миле:

– Все же иногда с ним можно дело иметь, так что не все безнадежно.

Хмель. Самые события

Воскресенье. Утро

Люблю я утро? Люблю, люблю…

Но и поспать люблю не меньше. И желательно в теплой постели, а вовсе не за рулем.

Сегодня же я с шести утра сидел в «буханке» напротив девятиэтажного панельного дома, в котором жил дознаватель Синицын, следил в бинокль за окнами его квартиры на последнем этаже и прихлебывал из термоса крепкий кофе.

Привлечь внимание дворника, чистившего от снега дорожки, я нисколько не опасался, поскольку предусмотрительно припарковал УАЗ у соседнего дома, благо бинокль с неплохим приближением позволял без всякого труда держать под контролем окна квартиры Синицына даже с такого немалого расстояния.

Окна, к слову, были темными. Свет внутри не горел.

Вот только это еще ни о чем не говорило. Воскресенье, раннее утро – домашние дознавателя могли просто не встать.

Вчера вечером, распрощавшись с Николаем и Милой, я пару раз сюда заезжал, но всякий раз окна светились, а вламываться в чужую квартиру при таком раскладе – глупость чистой воды. Не стал. И во флигель Сома тоже – не полез, поскольку бандит невесть с чего решил провести субботний вечер дома. И значит, сегодня последний день…

Техас. Спокойный район, неплохой дом. Первый подъезд так и вовсе из лучших – если в остальных из окон торчали трубы буржуек, а по стенам тянулись от них следы копоти, то там такого безобразия не было и в помине, а рядом с железной входной дверью виднелось окошко каморки консьержа.

Все верно: дружинники имели достаток заметно выше среднего, а дознаватель – это далеко не рядовой постовой, у дознавателя помимо оклада еще и приработки бывают. Может себе позволить. Точнее – мог…

И я продолжал отхлебывать кофе и наблюдать в бинокль. Способ проникновения в квартиру я выбрал самый простой, если не сказать – классический. Над балконом дознавателя нависал бетонный козырек, боковое окошко закрывал лист фанеры. Спуститься на веревке, выбить ее и забраться внутрь – дело пяти секунд.

Охранные заклинания? Я в их наличии крепко сомневался.

Если уж Синицын собственной безопасностью не озаботился, вряд ли он на охрану квартиры тратиться стал бы. Главное – знать, что внутри никого, а остальное – дело техники. Но ведь не поднимешься, не постучишь в дверь! Консьерж, мать его, все карты путает!

Решив не накручивать себя попусту, я вновь отвлекся на кофе, а когда взглянул в бинокль, окно кухни нужной квартиры уже светилось. Минут через пять свет включился и в спальне, которая выходила на застекленный балкон. Я закрутил термос и отложил его на пассажирское сиденье, выключил двигатель – и сразу начало запотевать лобовое стекло. Но интуиция не подвела: свет в квартире вскоре погас в обеих комнатах, а минут через пять из подъезда вышла молодая женщина. Она усадила ребенка на санки и потянула их со двора; у меня от этого зрелища заныло сердце.

Дознаватель Синицын был плохим человеком, он доставил много неприятностей и собирался доставить еще больше проблем в будущем, и все же сделалось не по себе. Я пожалел о своем поступке. Но пожалел лишь на миг.

Миг слабости прошел, стоило только вспомнить о таблетках, онемении рук и грядущих финансовых потерях. Я вытянул из-за сиденья моток прочной веревки и пояс с инструментами, выбрался из машины, запер ее и зашагал через двор, но не к нужному подъезду, а к противоположному.

Уверенно распахнул не до конца прикрытую из-за наледи дверь, поднялся на первый этаж, прислушался – тишина; откуда-то пахло кислыми щами и подгорелой кашей. Никого не встретив по пути, я поднялся на верхний этаж, взобрался по лесенке к люку на крышу и массивными кусачками перекусил дужку замка.

Та только хрустнула – запор был рассчитан не на матерых грабителей, а на местных мальчишек, которые могли устроить пожар или повредить рубероид. Стараясь не подходить к краю, чтобы не быть замеченным с земли или верхних этажей соседних зданий, я пересек весь дом, обмотал веревкой бетонную коробку вентиляции, пропустил второй конец под мышками, затянул петлю. Затем перебрался на бетонный козырек балкона, сбил с его края наледь и спустился вниз.

Висеть на уровне девятого этажа было на редкость неуютно, поэтому вниз я старался не смотреть. Упираясь носками ботинок в щель между бетонным перекрытием и боковиной коробки балкона, без особого труда выдавил фанерку, быстро перевалился внутрь, на пакеты с продовольствием, и только тогда с облегчением перевел дух.